Сергей Рягузов об этапах колонизации Севера
«Историки в долгу перед Севером. Может быть, один из путей отдать долг — обратиться к событиям тысячелетней давности и рассказать, как начиналось некогда освоение этих огромных территорий. Вернуться к истокам той блестящей и самобытной культуры, финал существования которой мы наблюдаем сегодня. Основываясь на подлинных материалах, представить картину расчистки первыми колонистами тех самых полей, которые на наших глазах приходят в запустение и вновь зарастают лесом».
Н. А. Макаров.
«Русский Север.Таинственное средневековье»
Примерно девять тысяч лет назад во время отступления ледника произошло заселение Русского Севера. Стоянки, открытые археологами М. Е. Фосс, С. В. Ошибкиной, Н. А. Макаровым и другими, включая нашего земляка В. В. Шевелёва, на берегах озера Лаче, реки Онеги и других мест, дали значительный материал для характеристики древнейших обитателей этих земель. И всё же до окончательных выводов дело пока не дошло. Так, по мнению доктора исторических наук, автора капитального труда «Русский Север» В. Н. Булатова, «это были европеоидные племена, пришедшие из Прибалтики, а не с Урала, как предполагалось ранее». Исследователь Русского Севера А. А. Кизеветтер (1866–1933 гг.) считал, что Русский Север долгое время был контактной зоной прибалтийских, поволжских и пермских племён. С. В. Ошибкина, раскопав мезолитический могильник около озера Лаче, стала считать, что первым этносом, пришедшим в эти края в VII тысячелетии до нашей эры с юга, были индоевропейцы (арии).
Древние предания рассказывают, что в конце первого тысячелетия на Поморском Севере существовала некогда легендарная страна Биармия. Основали её викинги — пришельцы со Скандинавии, которых славяне называли варягами. По мнению историка В. О. Ключевского, варяги на Руси — это преимущественно вооружённые купцы, идущие на Русь, чтобы пробраться в богатую Византию. Варяги назвали эту северную землю Bjarmaland (Бьярмаланд) — страна медведя. Скандинавские саги рассказывали о богатейших запасах в Биармии рыбы, зверья, пушнины, моржовой кости, соли, серебра и жемчуга. Однако по версии шведской исследовательницы Лидии Грот, летописные варяги — это не мифические шведы, а тот же индоевропейский народ, что обитал на южном побережье Балтики и на Севере Руси.
Насчёт точных границ расположения Bjarmaland дискуссии продолжаются по сей день, но очевидно одно — в неё входила территория современного Поморского Севера. В те времена там проживали предки финно-угорских народов, которые именовались славянами белоглазой чудью. По мнению северной исследовательницы К. П. Гемп, это «наименование объединяло племена: лопь, корелу, емь, самоядь, пермь, печору и югру». Сношения скандинавов с Поморьем продолжались три с половиной века — и носили характер военно-торговых экспедиций. В 1989 году археологи нашли клад под Архангельском, в котором содержалось много серебряных монет, а также ювелирные изделия
XI–XII веков. Среди двух тысяч западноевропейских монет оказались и скандинавские. Эти находки позволили сделать вывод о том, что в эпоху Биармии существовала северо-восточная часть великого торгового пути от берегов Англии и Скандинавии до предгорий Полярного Урала. Через Новгородскую и Киевскую Русь, а позднее по Волге этот путь шёл на юго-восток, о чём свидетельствовали найденные на Каргополье три дирхема — серебряные монеты арабской чеканки.
С заселением славянами Русского Севера эта территория стала именоваться Заволочьем (ударение в слове делается на второй слог), ибо она находилась за водоразделом, отделявшим водную систему Белого моря от бассейнов рек и озёр Балтийского моря. Уникальность водораздела заключалась в его нахождении между бассейнами четырёх морей, омывающих Европейскую Россию. Многие каргопольцы знают замечательный памятник природы — Беломоро-Балтийский водораздел, находящийся на красивейшей дороге от Лёкшмозера до Масельги на территории Кенозерского национального парка. Наиболее точное определение Заволочья и его границ найдём у В. Н. Булатова, который считал, что эта «новгородская волость находилась за волоком в бассейнах рек Онеги, Северной Двины, Мезени и Печоры и на протяжении нескольких веков изменяла свои территориальные размеры».
По мнению историка С. Ф. Платонова, историческая наука не располагает точными данными когда и как началось освоение Севера русскими. Специалисты называют период IX–XII веков. С этим согласен историк Н. М. Карамзин: «В княжение Владимира или Ярослава сия земля от Белоозера до Печоры была названа Заволочьем и мало-помалу населена выходцами новгородскими». А. А. Кизеветтер считал, что это была середина XI cтолетия. Современный российский археолог и историк Н. А. Макаров (Москва), опираясь на археологические открытия, доказал, что древнерусское заселение Севера началось в конце X — начале XI века. «В XI–XIII веках в могильниках у озера Лаче были погребены представители смешанного славяно-финского населения; судя по находкам, у них уже в XI веке связи с центральными областями Руси были достаточно прочными».
Древнейшие изделия из моржового клыка, найденные в Новгороде, также датируются X — началом XI века, что позволило определить время появления русских на берегах Студеного (Белого) моря. В XII веке Новгород уже прочно утвердился на р. Онеге и Северной Двине. Об этом свидетельствует Уставная грамота новгородского князя Святослава Ольговича от 1137 года. Грамота определяла десятину в пользу св. Софии от дани и продаж, которую должны были вносить погосты на Онеге. В перечне упоминались погосты, находившиеся около будущего Каргополя.
Средневековый Великий Новгород являлся одним из богатейших государств Европы. Процветание его обеспечивалось за счёт эксплуатации больших территорий на северо-востоке, где проживали угро-финские племена. С. Ф. Платонов объяснял тягу Новгорода на суровый и холодный Север, суливший богатую добычу, прежде всего малоплодородием скудной новгородской земли. Главное занятие новгородцев, ставшее основной причиной их благосостояния, заключалась в торговле. Освоение Севера организовывалось в первую очередь ради сбора пушнины. Торговля пушниной со странами Западной Европы в XII–XV веках была столь значительной, что иностранцы называли Новгород «республикой, торгующей мехами». Меха песцов, бобров, куниц, белок и особенно соболей шли нарасхват. Русский Север до покорения Сибири в конце XVI века был единственным для всей Европы источником мягкой рухляди.
Веками северные леса не расступались перед человеком, дорог не было, только развитые водные пути давали возможность передвигаться и перевозить товары на большие расстояния. Таких мощных и разветвлённых речных систем не имела ни одна область Европы. Эти водные пути начали складываться ещё в I тысячелетии до н. э. Зимой скованные льдом реки становились санными дорогами. Они широко использовались славянскими племенами — кривичами, вятичами и словенами при колонизации северных земель. Водные пути были более удобны, грузоподъёмны и безопасны, чем дороги, прорубленные в таёжных дебрях без переправ через реки. Они включали в себя также волоки между близко расположенными притоками, относящимися к бассейнам Балтийского и Белого морей.
Во времена средневековья территории на севере Восточной Европы называли «полунощными странам. Эти места считались дикими, загадочными и непохожими на обжитые земли центра Руси. В полунощный край могли пройти только хорошо организованные отряды, которые назывались ватагами. Ватаги снаряжали жадные до наживы богатые новгородские бояре и купцы. Для осуществления этих целей новгородцы научились строить особые лодки ушкуи, которые широко использовались в XI–XV веках. Слово «ушкуя» происходит от названия реки Оскуй, правого притока реки Волхов, где эти лодки строились. Это было парусно-гребное судно длиной 12–14 метров, шириной 2,5 метра, вместимостью до 30 человек.
В пути через непроходимые леса и болота проходили месяцы, а иногда и годы. В дикой тайге можно было легко заблудиться, да и аборигены не всегда были миролюбивыми. Подчас первопроходцам, которых называли ушкуйниками, приходилось идти против течения, преодолевать пороги и перекаты. Ушкуйники продвигались на северо-восток, ориентируясь по солнцу и звёздам. Походы эти были связаны не только с большими трудностями, но и с риском для жизни, поэтому слабые, трусливые люди среди речных пиратов отсутствовали.
Основной базой организации походов был Великий Новгород. По рекам Волхову и Свири первопроходцы, минуя Ладожское, добирались до Онежского озера. Далее на север и восток вело несколько путей. Первый, Кенорецкий путь, на Поонежье проходил рекою Водлою, которая впадала в озеро Кенозеро. Дорога продолжалась рекой Кеной на Поонежье. Второй, более древний путь, Белозерско-Онежский, начинался от Белого озера, шёл по реке Вытегре и, минуя волок, продолжался по озеру Воже, реке Свидь, далее через озеро Лаче, по реке Онеге к Каргополю и до Белого моря. По водным путям и водораздельным волокам проложенная трасса соединяла многочисленные реки и озёра между Белым озером и Белым морем. Н. А. Макаров считал, что этот путь был освоен уже в XI веке. Именно на этой стратегически важной дороге в 1146 году был основан Каргополь, как важнейший форпост, имевший не только торговое, но и оборонительное значение. Важность этого направления заключалась в том, что здесь проходил самый короткий путь из Заволочья в центр страны.
Кроме этих главных дорог были и другие. Товары из Каргополя следовали по реке Онеге до деревни Маркомусы, а оттуда переволакивались на реку Емцу и через неё выходили на Северную Двину и далее к Белому морю. Нередко ушкуйники организовывали походы на свой страх и риск по частной инициативе. Перед выступлением в поход они благословлялись у Святой Софии, давая обет в случае удачи пожертвовать десятую часть добычи в пользу церкви. Деятельность удалых, предприимчивых речных пиратов восхищала исследователей. С. Ф. Платонов считал, что ушкуйники приложили великие усилия, проложив пути на Северную Двину и Белое море. Писатели С. Н. Марков и Д. М. Балашов на основе летописных сведений рассказали об «ушкуйническом иге» на Волге, где долгое время хозяйничали флотилии речных пиратов. В первой трети XIV века ушкуйники дважды ходили на Булгарию, брали дань и оставляли там наместника. Однажды они совершили удачное нападение даже на столицу Золотой Орды — Сарай.
Пришельцы захватывали новые земли на имя снарядившего их боярина, облагали данью местное население. Они строили укрепления — городки, остроги, на месте которых позднее вырастали погосты-фактории (торговые поселения), а позднее крестьянские поселения. Обычно во вновь осваиваемом районе новгородцы ставили крест, и это было первым шагом к началу его освоения. Сбор дани ушкуйниками стал важной статьёй доходов Господина Великого Новгорода. Меха, моржовые клыки («рыбий зуб»), шкуры и сало морского зверя, речной жемчуг, красная рыба (сёмга), ягоды, соль, грибы, птичий пух и другое — эти товары пользовались повышенным спросом не только в России и в Европе, но и в восточных странах. У новгородских бояр в Заволочье образовались обширные поместья. Огромные земельные владения по берегам Белого моря и бассейну реки Онеги принадлежали семье бояр Борецких. Административным центром края стали Холмогоры, в котором находилась резиденция местного посадника.
Колонизация Русского Севера шла двумя потоками: из Новгорода (верховая) и из Ростова Великого, затем из Москвы (низовая). Несколько столетий Заволочье было районом раздора между Новгородом и Москвой. В XIII–XIV веках соперничество в колонизации региона между ними не раз приводило к вооружённым столкновениям. Главная роль в освоении Заволочья принадлежит новгородцам, хотя немало исследователей придерживаются мнения, что низовая колонизация имела с верховой равное значение. Такой точки зрения придерживается профессор С. А. Токарев (1899–1985 гг.) и ряд других учёных. Особенно активизировалась низовая колонизация Заволочья в XIII веке, в связи с нашествием на Русь полчищ Батыя. Отдалённость и слабая заселённость северных земель привели к тому, что вплоть до падения Новгородской республики в 1478 году некоторые земли и города края находились в совместном владении великих князей Владимирских и Новгорода.
Густая речная сеть позволила создать стройную систему сообщений с малым количеством волоков. Волок представлял сухопутную дорогу через водораздел, с поселениями вблизи трассы, жители которых расчищали волоковый путь и предоставляли лошадей для транспортировки судов. Постоянные поселения на волоках появляются с XI века, а в XII веке часть их стала важными базами хозяйственного освоения Севера. Н. А. Макаров в своей докторской диссертации сообщал: «Освоение волоковых микрорегионов в XI–XIII вв., сопровождавшееся расчисткой дорог, устройством постоянных поселений, появлением лошадей, коренным образом изменяло условия переволакивания, сокращая его время, снижая риск и затраты труда».
Современный исследователь Русского Севера А. В. Галанин подчёркивал выгодность обладания волоками, которые специально обустраивали — мостили гати, устраивали катки из бревен, очищали берега рек от леса и кустарника, строили склады для товаров, постоялые дворы. Местные жители за услуги брали с купцов плату, а иногда и грабили их. Пути по рекам и особенно по волокам нуждались в охране. Тем более что длина волоков иногда была значительной. Так, длина волока на упомянутом Беломоро-Балтийском водоразделе ничтожна — там нет и 50 метров. А вот волок, который соединял притоки рек озера Воже с рекой Шексной, составлял аж 50 верст! Много внимания северным волокам уделяли в своих трудах научные сотрудники Каргопольского музея Д. В. Тормосов и Н. И. Тормосова.
Можно выделить три этапа колонизации Русского Севера: боярская (княжеская), народная (крестьянская) и монастырская. Термин «колонизация» в исторических документах и литературе здесь употребляется в значении «заселение», «освоение». Ряд историков, к примеру, А. П. Щапов (1831–1876 гг.), А. А. Савич (1890–1876 гг.) и другие считают, что в процессе движения славян на Русский Север преобладала народная колонизация. Однако прав С. Ф. Платонов, когда утверждал, что «русская колонизация Поморья была первоначально колонизацией боярской, промысловой, капиталистической». Кизеветтер вообще писал, что «во главе движения шли военные экспедиции, снаряжаемые госвластями Новгорода. Эти военные отряды… шаг за шагом продвигались всё дальше в северо-восточном направлении от первоначальных границ Новгородской области». Причём историк подчёркивал, что «набеги вооружённых «даньщиков» не достигли бы прочных результатов, если бы вслед за правительственными отрядами не прибывали волны чисто народной колонизации, которая стала особенно сильной в XIV–XVI вв.». По мнению учёного-этнографа М. В. Витова (1923–1968 гг.), «это было в общем мирное переселение, если иметь в виду массовую крестьянскую колонизацию».
Таким образом, процесс славянского проникновения на Север был противоречив. С одной стороны, было мирное, крестьянское переселение, в ходе которого русские земледельцы относительно легко находили себе свободные земли и не ссорились с чудью. С другой — боярская (княжеская) колонизация имела явный захватнический характер. Трудно не согласиться с исследователем прошлого Севера С. Ф. Томиловым, который утверждал, что было не завоевание, а медленное поступательное движение, тянувшееся несколько веков, в котором насильственный кровавый эпизод чередовался с мирной уступкой, с договором».
Разумеется, положительные результаты в освоении края давала и монастырская колонизация Севера. Начало её положил Сергий Радонежский, основавший в 1342 году Троице-Сергиев монастырь. Монашеские поселения обыкновенно начинались с водружения поклонного креста, рядом с которым ставились кельи монахов, образовывавшие обитель. По мере роста монастыря строились часовни и трапезные. Поскольку в условиях севера земледелие было вести затруднительно, монахи занимались промыслами.
То, что основателем Каргополя в 1146 году стал белозерский князь Вячеслав, — неслучайно. Находящееся вблизи от Каргополя Белозерское удельное княжество было заселено славянами ещё в IX веке. С начала XIII в. и до конца 30‑х годов XIV века Белозерье являлось самостоятельным княжением. В 1380 году на Куликовом поле погибли 12 белозерских князей, среди которых находился и легендарный Глеб Каргопольский. В 1388-м Белозерье отошло к Москве. В 1478-м Москва окончательно подчинила Новгород и Каргопольская земля стала частью Великого Московского княжества.
Движение русских на Север носило прогрессивный характер, ибо приобщало аборигенов к более высокой культуре. Великий Новгород оставил в наследство Русскому Северу демократические начала, культуру, грамотность населения. Появились и начали быстро расти города: Матигоры и Холмогоры на Двине, Каргополь и Онега на Онеге, Шенкурск на Ваге, Устюг на Сухоне, Сольвычегодск на Вычегде. Это был свободный край, в котором отсутствовало помещичье землевладение, а значит, и крепостной гнёт.
В свою очередь с Севера шли меха, рыба, соль и прочее. Русский Север внёс важный вклад в создание централизованного государства. Во времена Смуты и тяжёлых кризисов, переживавшихся время от времени Россией, именно Русский Север оставался крепкой опорой возрождения государства. С XV века походы ушкуйников прекратились, а в XVII в основном завершилось заселение Севера. Понятие «Заволочье» заменилось более широким — «Поморье». Очередная колонизационная волна на Север во второй половине XVII века была вызвана церковным расколом. К этому времени Русский Север достиг своего расцвета и стал важным экономическим и культурным регионом России.
Н. А. Макаров обратил внимание на то, что первопроходцы X–XIII веков были совершенно равнодушны к внешним атрибутам своего исторического бессмертия. Они не оставили нам в наследство каких‑либо циклопических сооружений, которые могли бы увековечить их память. Вспомним, что со временем они стали ходить на Новую Землю, на Грумант (Шпицберген), дошли до Тихого океана и основали Русскую Америку. В. Н. Булатов справедливо назвал движение ушкуйников великим. Каргопольцы должны что‑то сделать для увековечения памяти своих отважных предков. Предлагаю установить на берегу Онеги памятник ушкуя, макеты которого уже есть в нашем музее. На постаменте можно разместить карту, на которой должны быть отмечены два основных волоковых пути на Заволочье, которые проходили по Онеге.
С. Рягузов,
кандидат исторических наук
